JOURNAL: « SCIENTIFIC NOTES OF V.I. VERNADSKY CRIMEAN FEDERAL UNIVERSITY. JURIDICAL SCIENCE»,
SECTION:
Ученые записки Крымского федерального университета имени В. И. Вернадского Юридические науки. – 2023. – Т. 9 (75). № 4. – С. 56–60.
УДК 930
ОСОБЕННОСТИ ОРГАНИЗАЦИИ УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ В МОСКОВСКОМ ГОСУДАРСТВЕ В XVII В.
Рябченко А. Г., Ирицян В. А.
«Кубанский государственный аграрный университет имени И.Т. Трубилина»
В статье рассматриваются деятельность правоохранительных органов по раскрытию и пресечению преступлений в Московском государстве в XVII в. Наибольший объем работы по борьбе с преступно-стью выполнял Разбойный приказ, руководящий деятельностью губных учреждений, занимающихся расследованием краж, разбоев и убийств, приносящих заметный вред формирующимся общественным отношениям. В работе были выявлены особенности борьбы с преступностью, касающиеся участия в разбоях представителей как низших, так и высоких сословий, излишней забюрократизированностью правоохранительной деятельности, особой роли общины в поведении следственно-розыскных меро-приятий. Отмечено значение сыска как института, прошедшего в своем развитии длительный путь эволюции его организационно-правовых основ.
Ключевые слова: уголовно-процессуальное право, антикриминальная политика, кража, разбой, убийство, Московское государство, архивные документы, губные учреждения, Разбойный приказ, Зем-ский приказ, уголовное дело, розыск преступников, воеводы, губные старосты.
Эпоха Московского государства, являющаяся одной из наиболее значимых в ис-тории России, отмечена серьезными изменениями в правовой сфере, в том числе уголовно-процессуальном праве. Глобальные изменения в основах уголовного про-цесса привели на завершающем этапе рассматриваемой эпохи к складыванию новых подходов к восприятию правовых явлений, существенно меняющих цели и задачи уголовного судопроизводства.
На рубеже XV-XVII вв. деятельность органов и должностных лиц, занимающих-ся раскрытием и пресечением преступлений, осуществлялась чиновниками, выпол-няющими розыскные и следственные действия.
Основную роль в реализации антикриминальной политики Московского госу-дарства в XVII в. наравне с приказами и воеводствами играли губные учреждения (губные избы), деятельность которых контролировалась расположенным в Москве Разбойным приказом. Кроме того, уголовным сыском занимались представители центральной власти на местах (воеводы, наместники, волостели). В их подчинении находились различные чиновники – стрельцы, пушкари, тиуны, доводчики и другие.
- Москве и Московском уезде уголовным сыском занимался Земский приказ (Зем-ский двор).
Наибольший вред общественным отношениям причиняли кражи, разбои и убий-ства, и именно по этим составам концентрировались усилия губных учреждений, и прежде всего в части розыска преступников [1]. В свою очередь, из указанных трех составов в архивных документах чаще всего фигурируют разбои, соответственно разбойники являлись главным объектом антикриминальной деятельности губных учреждений.
Социальный состав участников разбойных нападений был в сословном плане крайне неоднороден, начиная от крестьян и холопов и заканчивая представителями более высоких сословий, что можно видеть, в частности, по содержанию некоторых десятен, представляющих собой документы, закрепляющие списки служилых лю-
56
дей по отечеству. Из десятен также видно, что преступниками-разбойниками были и достаточно знатные дворяне [2, с.80]. О более конкретных участниках разбоев мож-но судить по архивным данным.
Так, в одной из десятен 1622 г. указывается А.Г.Пилюгин – владелец поместья в 150 четвертей, 5 крестьян и 5 бобылей, который «в государеве разбойном деле дан на поруки по сыску князя Микиты Борятинского и двор и животы запечатоны до государева указу» [3].
Из архивных документов и грамот разного рода рассматриваемого периода видно также, что тяжкие преступления совершали преступные группы, в составе которых были как крестьяне, так и помещики, то есть имели место совместные внесословные банды. Так, в 1693 г. помещик С. Рукин был обвинен в совершении убийства, то есть в «убийственном» деле. С целью его задержания воевода М. Леонтьев направил ротмистра Б. Завесина, двух подъячих и караульщиков, которые должны были «за-печатоть» имущество и привести самого обвиняемого в приказную избу. Как видно из доклада об этом происшествии, в одной из деревень отряд стражей правопорядка (дело происходило в Воронежском уезде) задержал двух крестьянок, которые при-надлежали обвиняемому помещику С. Рукину. Однако вскоре Рукин и его люди напали на отряд, отбили крестьянок и не позволили опечатать имущество. Сам Ру-кин, вероятно, чувствовал себя довольно уверенно, поскольку хвастался, что «побь-ет посланных за ним, а себя не выдаст». Тем не менее командир отряда Завесин су-мел задержать одного крестьянина, который был в собственности Рукина, который признался в кражах и «иных воровствах».
Во время допроса с использованием пытки этот крестьянин дал показания, со-гласно которым Рукин с крестьянами был замечен в соседнем селе, где была совер-шена кража стада скота. Перечень преступных деяний помещика был дополнен укрывательством неподалеку проживающих от него беглых донских казаков.
От банды Рукина, судя по грамотам, пострадали и другие жители той местности. За поимкой этой банды вновь был снаряжен специальный отряд из местных право-охранителей, однако задержать удалось только самого Рукина, а остальные члены преступной группы сумели отбиться. В этой связи воевода запрашивал инструкции
- Приказе сыскных дел по данному делу [4; с. 219]. Такое развитие событий дает основание полагать, что действовавшая тогда правоохранительная система не все-гда эффективно справлялась с преступными проявлениями.
Розыскные мероприятия, проводимые губными учреждениями, усложнялись двумя факторами: запретом на воевод, губных старост и сыщиков проводить арест подозреваемых в совершении преступления лиц из соседних уездов, что свидетель-ствует о наличии определенных бюрократических ограничений в деятельности пра-воохранительных органов и слабо развитые транспортные возможности, что за-трудняло проведение очных ставок.
Проблема взаимодействия правоохранительных органов разных территорий воз-никала даже в одном воеводстве, в частности, Кромский воевода Дурново являлся, по сути, посредником, между губными сыщиками двух соседних уездов, которые для проведения следственно-розыскных мероприятий в другом уезде должны были письменно обращаться к воеводе за разрешением [5].
57
Отсутствие единообразия в следственно-розыскных действиях приводило к необходимости обязательного согласования ареста подозреваемого из соседнего уезда путем получения грамоты из Разбойного приказа.
Так, основанием для проведения «обыска о разбойниках» в отношении подозре-ваемых в совершении разбойного нападения детей боярских Ханеева и Варнавина являлась выданная в 1649 г. губному старосте Мальцеву грамота из Разбойного приказа.
Там во время следственно-розыскных мероприятий Мальцев получил сведения о том, что Ханеев находится в уезде, куда разрешения Разбойного приказа не было, и тогда Мальцеву пришлось обращаться к местному воеводе [6]. Мы полагаем, что такая забюрократизированность правоохранительной деятельности на местах была препятствием для более эффективной борьбы с преступностью.
Указанные нестыковки в деятельности правоохранительных органов (прежде всего, воевод, губных старост и сыщиков) показывали недостаточно развитую си-стему управления борьбой с преступностью, несмотря на то, что Московское госу-дарство уже с самого начала XVII в. было централизованным государством, а в те-чение века централизация еще больше укреплялась.
Представляет интерес рассмотрение одного из уголовных дел по краже (1636 г), эпизоды которого выходили за рамки привычного сценария. После подачи челобит-ной в губную избу стрелецким пятидесятником Ланиным по поводу кражи у него крестьянином Карачунского монастыря Ходой 4 лошадей и имущества на сумму 132 рубля губной староста Кречков провел «лихованный обыск», который не дал признательных показаний в совершенной татьбе, открыв при этом обстоятельства другой совершенной крестьянином кражи.
Последующее развитие уголовного дела связано с обращением истца к губному старосте с просьбой о передаче материалов для расследования в Разбойный приказ. Староста Кречков направил дело в Москву, взяв при этом с Ланина поручную за-пись о том, что тот при первом же вызове явится в Разбойный приказ.
Очевидно, к тому времени Разбойный приказ уже наработал определенный авто-ритет и к нему стали обращаться в тех случаях, когда по каким-либо причинам не доверяли местным сыщикам. Не последнюю роль, вероятно, имело и социальное положение Ланина, что подтверждается тем, что ему из Разбойного приказа было доверено доставить грамоту с указаниями по этому делу для губного старосты. Раз-бойный приказ предписывал вновь пытать Ходу с теми же вопросами, сыскивать тех лиц, которых Хода будет называть, устраивать при необходимости очные став-ки.
Выплата обвиняемым Ходой государевых пошлин в рамках заключенного с Ла-ниным перемирия положила конец новым пыткам и привела к подписанию мировой челобитной, копия которой была направлена в Разбойный приказ, а подлинник оставался в губной избе.
Вскоре из Разбойного приказа пришло сообщение, согласно которому Хода был отдан на поруки, а опечатанное ранее его имущество было ему возвращено.
Как видно, здесь налицо действие института частного обвинения. В этой связи заметим, что в данном конкретном случае указанное решение Разбойного приказа шло вразрез с нормами губного дела, согласно которым мир с ответчиками по раз-бойным делам запрещался. Однако, на наш взгляд, в этой позиции не учитывается
58
то обстоятельство, что было совершено не разбойное нападение, а кража. Кроме того, вина Ланина окончательно так и не была доказана – ведь он отказался призна-ваться в этом преступлении, а о других доказательствах, кроме челобитной истца, в документах не говорится.
Представляет интерес деятельность правоохранительных органов при соверше-нии убийства. Так, в июне 1638 г. сын боярский Остапов представил челобитную воеводе Вельяминову и обвинил в убийстве крестьянина Голенского (князя Воро-тынского) боярским сыном Турмышевым. В последующем, как оказалось, эти обви-нения стали расходиться с показаниями других свидетелей. Так, по показаниям приказчика Ивлева, работающего в хозяйстве князя Воротынского, заслуживают внимания слова подростка Иванова, работающего пастухом по найму в деревне и указавшего на убийц крестьянина детей боярских Астафьева, Караулова, Остапова.
- достоверности показаний мальчика говорит тот факт, что указанные лица (кроме Караулова) признались в совершении убийства.
В январе 1639 г. приказчик Ивлев привез грамоту Разбойного приказа с инструк-циями для губного старосты, где указывалось, в частности, что посаженных по это-му делу в тюрьму следует пытать в том, участвовали ли они в других кражах и раз-боях, а самих убийц держать в тюрьме «до государева указа», взыскать в них пого-ловные деньги с двух убийств (8 руб.) за счет продажи имущества виновных [7].
Судя по всему, губной староста Буханов поголовные деньги в Разбойный приказ не направил, за что получил выговор от Разбойного приказа: «и ты так делаешь не гораздо: нашим делом не радеешь» [8]. Это факт свидетельствует о том, что Разбой-ный приказ контролировал деятельность губных учреждений достаточно строго.
Производство уголовного дела по убийству в Московском государстве рассмат-риваемого периода имело некоторую специфику. Так, до 1625 г. убийство рассмат-ривалось, как правило, в связи с разбоем, то есть мотив совершения убийства был корыстным. Однако согласно боярскому приговору от 17 февраля 1625 г. [9; с.46-48] убийство выделяется как самостоятельный вид преступления. С этим указом связана деятельность героя народного ополчения времен Смуты Дмитрия Пожар-ского, который с 1621 г. возглавлял Разбойный приказ. По инициативе Пожарского внесены и приняты 3 новых закона, в том числе – от 14 октября 1624 г., устанавли-вавший ответственность владельца холопа или другого зависимого человека за со-вершенные последними преступления, даже если преступника уже нет в живых.
Говоря об особенностях борьбы с преступностью, которую проводили губные учреждения, воеводства и Разбойный приказ, нельзя не отметить и роль общины в следственно-розыскных действиях, так как в преследовании воров участвовали жи-тели села, где была совершена кража, а участие в погоне было закреплено как обя-занность. Если иметь ввиду убийства, то предписывалось обнаруженное тело убито-го привезти в село к церкви и бить в колокола. Жители обязаны были прийти для разбирательства «на кровь, и на след, и на совет». Не пришедший тут же попадал в подозрение и подлежал пристрастному допросу.
Изложенное дает основание констатировать, что в специфических условиях раз-вития российской государственности сыск из общественного института в XII−XV в. трансформируется в государственно-правовое явление, приобретает устойчивый публично-правовой характер и с XVII в. эволюционирует как неотъемлемая часть правоохранительной функции государства, реализуемой в деятельности его органов.
59
При этом основную деятельность по борьбе с преступными проявлениями в виде краж, разбоев и убийств в Московском государстве XVII в. непосредственно осу-ществляли губные учреждения во главе с губными старостами, которые имели для этого специальный аппарат, качественный состав которого нормативно не опреде-лялся.
Список литературы:
1. Лядов, А.О. Уголовный сыск в дореволюционной России (историко-правовой аспект): специальность 12.00.01 «Теория права и государства; История права и государства; История политических и право-вых учений»: дисс. на соиск. … канд. юрид. наук / Лядов Алексей Олегович; Санкт-Петербургская ака-демия МВД России. — Санкт-Петербург., 1997. – 186 с. – Текст: непосредственный.
2. Скрынников, Р.Г. Социально-политическая борьба в Русском государстве в начале XVII в. / Р.Г.
Скрынников. – Ленинград, Изд-во ЛГУ им. А.А. Жданова, 1985. – 327 с. Текст: непосредственный.
3. Российский государственный архив древних актов. Ф. 210. Оп. 4. Дела десятен. Д. 87. — Л. 50об.
4. Глазьев, В.Н. Власть и общество на Юге России в XVII веке: монография / В.Н. Глазьев. – Воронеж,
Воронежский государственный университет, 2001. – 432 с. – Текст: непосредственный.
- Российский государственный архив древних актов. Ф. 210. Оп. 13. Д. 30. – Л. 37-38.
6. Российский государственный архив древних актов. Ф. 210. Оп. 15. Д. 298. – Л. 247-249.
7. Рябченко, А.Г. Наказания, связанные с лишением свободы, в системе государственных мер противо-действия преступности в России во второй половине XVII в.: правовое регулирование и применение / А.Г. Рябченко, М.Р. Гиш – Текст: непосредственный // Общество и право. 2011. – № 3 (35). – С.13-16.
8.Российский государственный архив древних актов. Ф. 210. Оп. 13. Д. 77. – Л. 332. – Текст: непосред-ственный.
9. Боярский приговор от 17 февраля 1625 г. // Памятники права периода создания абсолютной монар-хии. – Москва: Государственное издательство юридической литературы, 1963. – 508 с. – Текст: непо-средственный.
Ryabchenko A. G., Iricyan V. A. Features of the organization of criminal procedural activity in the Moscow state in the XVII century // Scientific notes of V. I. Vernadsky crimean federal university. Juridical science. – 2023. – Т. 9 (75). № 4. – Р. 56–60.
The article examines the activities of law enforcement agencies in the detection and suppression of crimes in the Moscow state in the XVII century. The greatest amount of work on combating crime was carried out by the Robbery Order, which directs the activities of criminal institutions involved in the investigation of thefts, robberies and murders that bring noticeable harm to the emerging public relations. The work revealed the pe-culiarities of the fight against crime, concerning the participation in robberies of representatives of both lower and higher classes, excessive bureaucratization of law enforcement, the special role of the community in the conduct of investigative and investigative activities. The importance of investigation as an institution that has passed a long path of evolution of its organizational and legal foundations in its development is noted.
Key words: criminal procedure law, anti-criminal policy, theft, robbery, murder, the Moscow state, ar-chival documents, criminal institutions, robbery order, Zemstvo order, criminal case, search for criminals, voivodes, provincial elders.
Spisok literatury:
- Lyadov, A.O. Ugolovnyj sysk v dorevolyucionnoj Rossii (istoriko-pravovoj aspekt): special’nost’ 12.00.01
«Teoriya prava i gosudarstva; Istoriya prava i gosudarstva; Istoriya politicheskih i pravovyh uchenij»: diss. na soisk. … kand. yurid. nauk / Lyadov Aleksej Olegovich; Sankt-Peterburgskaya akademiya MVD Rossii. — Sankt-Peterburg., 1997. – 186 s. – Tekst: neposredstvennyj.
- Skrynnikov, R.G. Social’no-politicheskaya bor’ba v Russkom gosudarstve v nachale XVII v. / R.G. Skrynnikov. – Leningrad, Izd-vo LGU im. A.A. ZHdanova, 1985. – 327 s. Tekst: neposredstvennyj.
- Rossijskij gosudarstvennyj arhiv drevnih aktov. F. 210. Op. 4. Dela desyaten. D. 87. — L. 50ob.
- Glaz’ev, V.N. Vlast’ i obshchestvo na YUge Rossii v XVII veke: monografiya / V.N. Glaz’ev. – Voronezh, Voronezhskij gosudarstvennyj universitet, 2001. – 432 s. – Tekst: neposredstvennyj.
- Rossijskij gosudarstvennyj arhiv drevnih aktov. F. 210. Op. 13. D. 30. – L. 37-38.
- Rossijskij gosudarstvennyj arhiv drevnih aktov. F. 210. Op. 15. D. 298. – L. 247-249.
- Ryabchenko, A.G. Nakazaniya, svyazannye s lisheniem svobody, v sisteme gosudarstvennyh mer pro-tivodejstviya prestupnosti v Rossii vo vtoroj polovine XVII v.: pravovoe regulirovanie i primenenie / A.G. Ryabchenko, M.R. Gish – Tekst: neposredstvennyj // Obshchestvo i pravo. – 2011. – № 3 (35). – S.13-16.
- Rossijskij gosudarstvennyj arhiv drevnih aktov. F. 210. Op. 13. D. 77. – L. 332.
- Boyarskij prigovor ot 17 fevralya 1625 g. // Pamyatniki prava perioda sozdaniya absolyutnoj monarhii. – Moskva: Gosudarstvennoe izdatel’stvo yuridicheskoj literatury, 1963. – 508 s. – Tekst: neposredstvennyj.
.
60
