JOURNAL: « SCIENTIFIC NOTES OF V.I. VERNADSKY CRIMEAN FEDERAL UNIVERSITY. JURIDICAL SCIENCE»,

SECTION:

Publication text (PDF)

Коковин И. С.

Ученые записки Крымского федерального университета имени В. И. Вернадского Юридические науки. – 2023. – Т. 9 (75). № 1. – С. 25-33.

УДК:930

ПРОБЛЕМА СТРАТЕГИИ ЛЕГИТИМИЗАЦИИ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ВЛАСТИ В РОССИИ XVIII СТОЛЕТИЯ, ЭВОЛЮЦИЯ ИДЕОЛОГИИ ПРОСВЕЩЕННОГО АБСОЛЮТИЗМА

Коковин И. С.

Новосибирский государственный университет экономики и управления – «НИНХ»

Статья посвящена значению проблемы легитимизации господства в России XVIII столетия. Стра-тегии легитимации власти, в средневековых и постсредневековых обществах стали объектом внимания исследователей достаточно недавно в силу распада единой марксистской парадигмы гуманитарного исследования в России. В статье показано, что процесс легитимации господства в Российской Импе-рии восемнадцатого столетия имел нелинейную и неоднозначную специфику. Значение этой проблемы для современной историографии и истории философии в России таково, что многие ученые посвящают много сил трактовке механизмов, выразительных средств и семиотики дискурсов власти. Поскольку традиция легитимации существовала непрерывно несколько веков и отличалась значительным содер-жательным единством, эксплицированный в государственном дискурсе способ описания власти может быть обобщен в определенном наборе маркеров, указывающих на проблему происхождения государ-ственного нарратива в России восемнадцатого столетия. Выделению этих маркеров с опорой на по-следние выводы отечественных исследователей посвящена основная часть статьи. Показано, что в целом комплекс проблем можно разделить несколько категорий: 1) феномен влияния европейского просвещения, 2) явление традиционного языка описания господства, 3) процесс изживания патримо-ниальных отношений.

Ключевые слова: Легитимация, дискурсы власти, легальный тип господства, целерациональность, традиционализм, патримониализм, рационализация, Просвещенный абсолютизм.

Одной из наиболее актуальных проблем историографии политической идеологии Российского государства в настоящее время является осмысление истоков и специ-фики процесса становления нововременной политической идеологии на русской почве. Основной тенденцией эпохи перехода к цивилизации Нового времени явля-лось стремление правящей элиты к построению целерациональной идеологии. Именно в этот период формируется легальный тип господства (а также, бюрократия современного типа), ориентированный на четкую регламентацию прав и обязанно-стей чиновников, деперсонификацию власти, нивелирование мистической состав-ляющей легитимации. Центральным элементом идеологии нового типа являлся концепт общенационального блага, который и является подлинным источником власти монарха (по мнению В.О. Ключевского — царь меняет сознание монарха «изнанкой на лицо», считая себя работником на службе у народа [9, c. 5]). Наличие мотива отвественности монарха перед народом и государством отрицается некото-рыми исследователями [9, c. 290]. По мнению В.Н. Дахина: наиболее характерными чертами и признаками рациональной стратегии легитимизации власти являются опора на систему общих правил и норм, а также зависимость индивида от статуса в системе организационной иерархии, отчего она приобретает свойственный ей де-персонифицированный характер [14, c. 616]. Исторически легальной форме господ-ства предшествовала традиционная. «Власть имеет традиционный характер в тех случаях, когда она освящена авторитетом издавна существовавших установлений и властителей, а также религиозными и нравственными нормами».

25

Проблема стратегии легимитизации государственной…

Традиционный тип господства опирается на личные отношения господства под-чинения между господином и подчиненными [2, c. 86].

По мнению П.П. Гайденко: «слуги» находятся в полной личной зависимости от господина (зачастую, к управлению привлекаются люди из бесправных слоев или родственники) [2, c. 84]. Сходной позиции придерживается и Р.П. Шпакова [2, c. 195]. По мнению А.Н. Медушевского, традиционный тип господства не был ориен-тирован на служение абстрактным и безличным целям служения обществу в целом благу нации. Процесс перехода от традиционного типа господства к легальному породил не только новый модус общества, но и специфическую целерациональную идеологию господства. Параллельно процессам трансформации законодательства происходит изменение базиса легитимности верховной власти. В.А. Томсинов пола-гает, что: идеология петровской эпохи представляла собой сочетание элементов древнерусской парадигмы власти и рационалистических теорий европейского про-исхождения.

Идеологическая парадигма русского самодержавия предполагала участие монар-ха в таких делах как: «защита от внешних врагов и сохранение внутреннего мира посредством воздаяния каждому по справедливости» [16, c. 167]. Идеологическая инновация представляла собой рационалистическую тенденцию согласно которой все аспекты жизни людей должны быть преобразованы в соответствии с разумным идеалом.

В.А. Томсинов полагает, что элементы новой идеологии сочетались с мифологи-ческой основой политической власти, характерной для средневековья.

При этом отдельные элементы естественно правовой доктрины входили в кон-фликт с мировоззренческими основами самодержавия.

• настоящее время нельзя утверждать, что история российской политической идеологии представляет собой белое пятно историографии, в период 1990-х — 2000-х годов появляется ряд работ, посвященный анализу идеологических процес-сов на русской почве [11; 12; 13; 16], однако, сейчас практически отсутствуют ста-

тьи и монографии содержащие анализ обозначенного явления с использованием методов М. Вебера. Нам представляется значимым провести анализ процесса ста-новления нововременной идеологии господства в России с позиций веберовской методологии социального исследования. Предметом анализа должен выступать язык описания процедур легитимизации. Наличие естественно — правовой фразео-логии должно свидетельствовать о начале процесса перехода к идеологии целера-ционального типа (маркером чего, являются обороты говорящие о долженствовании власти, по отношению к народу), апелляция к воле Бога, о доминировании традици-онных представлений о власти царя.

Важнейшим источником по истории государственной доктрины являются мани-фесты представителей династии Романовых. Исходя из поставленных задач, следует провести последовательный анализ документов, отражающих процесс становления легального типа господства. Исторический эпизод восшествия на трон Петра Вели-кого не был отражен в манифесте (сама традиция составления документа укореня-ется на русской почве лишь в конце петровской эпохи).

Однако, правящая бюрократия заключительного периода царствования импера-тора порождает Манифест от 15 ноября 1723 года («О короновании Государыни Императрицы Екатерины Алексеевны»). Текст документа содержит упоминание о

Коковин И. С.

традиции коронования императором своих жен. Вторым значимым источником ле-гитимности господства Екатерины I являлась, производимая ее деятельностью польза Отечеству. Согласно позиции автора: «Государыня Императрица Екатерина великой помошницей была, и не точию в сем, но и во многих воинских действах, отложа немощь женскую, волей с нами присутствовала, и елико возможно вспомо-гала» [16, c. 404]. Третьим источником легитимности императрицы являлась воля Бога, транслируемая фигурой императора. «Того ради данной Нам от Бога самовла-стию за такие супруги Нашей труды коронацией Короны почтить, еже Богу изво-лившу нынешние зимы имеет совершено быть» [16, c. 404]. Следует заметить, что документ практически не содержит элементов целерациональной легитимации вла-сти (автор источника не использует конструкций долженствования, характерных для легитимизирующих актов периода Нового времени). Представляя собой средне-вековый источник по политической истории, содержащий аргументы традиционно-го типа.

Значительный исследовательский интерес представляет собой Манифест «Об от-решении от наследия Его Величества перворожденного сына Царевича Алексея Петровича» (текст ценен тем, что представляет собой проект делигитимизации вла-сти наследника). Документ содержит элементы целерациональной идеологии. Автор Манифеста апеллирует к концепту «пользы государственной» и выражает опасение, что наследник – «славу народа нашего и пользу государственную утратит» [16, c. 203], а также о том, чтобы государство «в худое состояние» не было приведено. Нарратив содержит выражение «польза государственная» для которой «по правам государства» сын Алексей должен быть лишен наследства. Император считает себя вправе назначить нового наследника (сына Петра). Используется формула «от Нас назначенного», т. е. сама институция царской власти способна порождать идеологи-ческое основание господства. Интересно, что в письме императору, представляю-щем собой ответную реакцию на Манифест царевич подписывается – «Всенижай-ший и непотребный раб, недостойный называться сыном, Алексей» [16, c. 203]. Не случайно, формулировка — холоп, в петровский период была заменена словом «раб» (либо – «нижайший», «всенижайший раб»), что является свидетельством до-минирования в сознании людей стереотипов, характерных для эпохи патримониа-лизма (средневековый тип отношений господства – подчинения) [11].

Смерть монарха заставила его преемников документально оформить новый принцип преемственности власти. Первый манифест послепетровского периода от-ражает специфику ситуации междуцарствия. Законодательство 1725 года отражает традиционные представления о происхождении власти царей. С одной стороны — в качестве источника легитимности признается воля божества, с другой стремление самого монарха наделить своего преемника властью. «Ведомо да будет всем, что по воле Всемогущего Господа Бога, Всепреветлейший, Державнейший Петр Великий, Император и Самодержец Всероссийский, Отец отечества, Государь Всемилости-вейший, чрез двенадцатидневную жестокую болезнь от сего временного жития в вечное блаженство отыде; а о наследовании престола Российского, дабы быть Наследником тому, кто по воле Императорской будет избран» [4, c. 2]. Необходи-мость избрания на царство Екатерины I была обусловлена двумя факторами: волей самого императора (чья воля является проекцией воли божества на земле) и благом государства в целом. «А понеже в 1724 г. удостоил короной и помазанием любез-

27

Проблема стратегии легимитизации государственной…

нейшую Свою Супругу, Великую Государыню нашу, Императрицу Екатерину Алексеевну, за Ее к Российскому Государству мужеству, как о том довольно объяв-лено в народе печатным указом прошлого 1723 года Ноября 15 числа: того для Свя-тейший Синод и Высокоправительствующий Сенат и Генералитет согласно прика-зали: во всенародное известие объявить печатными листами, дабы все как духовно-го, так и воинского и гражданского всякого чина и достоинства люди о том ведали и Ей Всепресветлейший Державнейшей Великой Государыне Императрице Екатерине Алексеевне Самодержице Всероссийской верно служили» [4, c. 2]. Т.о. манифест представляет собой документ, содержащий как элементы средневекового провиден-циализма, описывающие историю в терминах действия потусторонних сил, так и нововременной целерациональной доктрины, для которой власть является воплоще-нием социального блага.

Манифест от 7 мая 1727 года («О кончине Императрицы Екатерины I и о восше-ствии на престол Императора Петра II») также отражает процесс генезиса власти в терминах проявления божественной воли. Императорская власть была дана царице от Бога. Господство наследника имеет своим источником волю божества и импера-трицы одновременно. «А понеже ныне по уставу и высокому определению теста-мента Ее Императорского Величества, подписанному собственною Ее Величества рукою, Императорский престол Российского Государства восприяли Мы, наслед-ный Великий Государь Петр Второй, Император Всероссийский: того ради во все-народное известие сим Манифестом объявить повелели, дабы все Наши верные подданные, как духовного, так воинского и гражданского всякого чина и достоин-ства люди о том ведали, и Нам яко истинному и природному своему Государю Им-ператору верно служили, и в том присягами утвердили» [4, c. 155]. Вторая часть ма-нифеста (клятвенное обещание) также содержит формулировки, свидетельствую-щие о божественном происхождении императорской власти (сам царь и его наслед-ники получают власть от Бога).

Значительный исследовательский интерес представляет собой феномен отраже-ния в документах эпохи патримониальных отношений между бюрократией и вер-ховной властью. Если в Манифесте от 28 января 1725 года за подданными закрепля-ется обязанность верно служить Императору, то в документе от 7 мая 1727 года по-стулируется принцип «рабской моей верности» монарху [4, c. 155]. Клятвенное обещание содержит формулу: «Императору и Самодержцу Всероссийскому и по нем Его Величества высоким наследникам, которые по соизволению и самодержав-ной Ему от Бога данной Императорской власти определены и впредь определяемы и

• восприятию престола удостоены будут, верным, добрым и послушным рабом и подданным быть…» [4, c. 155]. Т.о., если в Манифесте 1725 года в качестве источ-ника монархической власти признается не только божественная воля, но и «муже-ственные труды» императрицы, то в документе, свидетельствующем о восшествии на трон императора Петра II роль легитимизирующей силы выполняет только воля божества.

Ситуация междуцарствия, создавшаяся в связи с кончиной Петра II породила до-кумент, претендовавший на статус легитимизирующего власть манифеста. Говоря о необходимости призвания на царство племянницы Петра I, члены Верховного Тай-ного Совета используют формулу – «общим желанием и согласием всего Россий-ского народа» [4, c. 3]. «Понеже по воле Всемогущего Бога, Всепресветлейший,

Коковин И. С.

Державнейший, Великий Государь Петр Второй, Император и Самодержец Всерос-сийский, болезнуя оспою, Генваря от 7 дня от временного в вечное блаженство того

• Генваря 18 числа, в 1 часу полуночи отъиде, и сия горестная всему Государству, Его Императорского кончина пресекла наследство Императорского мужеского ко-лена: того ради общим желанием и согласием всего Российского народа, на Россий-ский Императорский Престол избрана по крове Царского колена Тетка его Импера-торского Величества, Госыдарыня Царевна Анна Иоанновна, Дщерь Великого Гос-ударя Царя Иоанна Алексеевича» [4, c. 3]. По мнению Верховников легитимность власти имела двоякий источник — традицию престолонаследия с одной стороны и волю народа с другой.

Законодательство эпохи правления Анны Иоановны (Манифест 28 февраля 1730) фиксирует явление разнородной природы легитимности царской власти. «Но поне-же потом верные ж Наши подданные, все единогласно Нас просили, дабы Мы Са-модержавство в Нашей Российской Империи, как издревле прародители Наши име-ли восприять соизволили, по которому их всенижайшему прошению, Мы то Само-державство восприять и соизволили» [3, c. 2]. Форма клятвенного обещания содер-жит упоминание об обязанности подданных «споспешествовать» власти и «верной службе и пользе Государственной» [3, c. 6]. Основным гарантом действенности клятвы является воля божества. Т.о. власть Анны Иоановны имеет троякий источ-ник, это и желание подданных видеть ее на троне, традиция престолонаследия и польза Государства, определяемая в терминах петровской эпохи. Обозначенная тен-денция проявлялась и в более поздних манифестах периода правления императри-цы. В Манифесте о назначении Иоанна наследником русского престола. Граф Остерман формулирует задачи, стоящие перед императрицей в терминах патримо-ниализма (императрица – главасемейной общины), одновременно, говоря об обя-занностях власти по отношению к обществу. Текст Манифеста начинается с фразы: «Какое Мы истинное матернее попечение имели от самого вступления Нашего на наследный Самодержавный Всероссийский Императорский Престол об Империи Нашей и обо всех верных наших подданных, и какое Наше неусыпное непрестанное радение и усердное старание было» [4, c. 231]. Далее Остерман пишет о необходи-мости защиты православия, поддержания правопорядка, обороны государственных границ, поддержке образования с целью развития полезных для государства произ-водств, «умножении фабрик и манифактур, и купечества к Государственной ползе» [4, c. 231]. Основная задача монарха — обеспечение «благополучия верных Наших подданных» [4, c. 231]. А также «приведение любезного Нашего Отечества с часу на час в вящее цветущее состояние» [4, c. 232]. Приоритетной задачей верховной вла-сти является поддержание безопасности Империи. Что является залогом «благопо-лучного состояния подданных» [4, c. 232]. Источник легитимности власти монарха интерпретируется Остерманом как божественный дар («дарованной Нам от Бога самодержавной власти»). Воля Бога, заключенная в фигуре императрицы, позволяет ей назначать себе преемника, присутствие которого во власти также предопределе-но высшими силами [4, c. 232]. Обозначенная тенденция нашла свое отражение в Манифесте 17 октября, сочиненного Алексеем Бестужевым — Рюминым (17 октяб-ря. Манифест и копия с завещания императрицы Анны, сочиненного Алексеем Бес-тужевым — Рюминым, о восшествии на престол Иоанна III и регенстве Бирона). «И понеже по оному учиненному от вышеупомянутой любезнейшей Бабки нашей и в

29

Проблема стратегии легимитизации государственной…

народ публикованному манифесту 5 числа сего месяца и подтвержденным от всех чинов присягам Императорский Всероссийский Престол восприяли мы Наследный Великий Государь Иоанн Третий Император и самодержец Всероссийский…» [4, c. 235]. По мнению А. Бестужева — Рюмина: люди духовного, гражданского и воин-ского звания должны служить императору как своему «природному государю» [4, c. 235]. Очевидно, автор документа считает основным источником легитимности вла-сти традиционный принцип престолонаследия.

• • период правления Елизаветы Петровны стратегия легитимации власти не пре-терпела значительных изменений. Манифест от 25 ноября 1741 года содержит фор-мулировки, которые практически не отличаются от тех, которые были использова-ны Петром I и Анной Иоановной. Важнейшим аргументом в борьбе за власть новая императрица считает необходимость избавить Россию от тех «беспокойств», кото-рые могло породить регенство Бирона при малолетнем Иване Антоновиче. Кроме того, право на престол было объявлено – «законным правом по близости крови» [5, c. 1]. Третьим основанием легитимности господства императрицы является (специ-фически интерпретируемая) воля народа. Поскольку она получает трон по «едино-гласному прошению» подданных.

Форма клятвенного обещания или присяги новой правительницы также содер-жит понятие «рабы», что свидетельствует о продолжении патримониальной тради-ции, заложенной Петром Великим.

Значительный исследовательский интерес представляет собой явление легитими-зации власти в период правления Петра III. Согласно тексту Манифеста — трон пе-реходит к новому Императору: «по правам, преимуществам и узаконениям принад-лежащий» [7, c. 1]. Автор документа акцентирует внимание читателя на том, что источником легитимности власти является степень родства преемников с Петром I. Елизавета Петровна Романова является дочерью Петра I и позиционируется как преемница его курса. Манифест 1761 года содержит упоминание о том, что сторон-ники Анны Иоановны «похищают престол» Российского государства, а Елизавета Петровна его «возвращает» (… «похищенным, за нужное и должное признала, по-мощью верных сынов Российских, возвратить праведным образом Всероссийский Императорский Престол») [7, c. 1]. Обязанностью нового Государя является про-должение политического курса Петра Первого. Новый император должен во всем «последовать стопам премудрого Государя, деда Нашего Императора Петра Вели-кого» [7, c. 4]. Цель и смысл нового царствования заключается в том, чтобы «вос-становить благоденствие верноподданных Нам сынов Российских» [7, c. 4]. Автор документа использует словосочетание «природный государь» по отношению к но-вому Императору, акцентируя внимание на том, что он не только ближайший род-ственник основателя Империи, но и продолжатель его политики. Т.е. власть преем-ника Елизаветы Петровны имеет два легитимизирующих основания — это как тра-диционный принцип родства, так и благо граждан.

Форма клятвенного обещания содержит требование соблюдать принцип Госу-дарственной пользы. Подданный царя по-прежнему обозначается словом «раб» («добрым и послушным рабом и подданным быть») [7, c. 4]. Что свидетельствует о сохранении патримониального принципа в отношениях между императором и под-данными.

Коковин И. С.

• • настоящее время, можно констатировать факт двойственной природы идеоло-гических основ власти (периода середины восемнадцатого века), согласно которым царь работает во благо нации, но, символически подданные обозначаются как «по-слушные рабы» императора.

Стратегия легитимации власти в эпоху Екатерины II не претерпела значительных трансформаций.

Манифест от 7 июля 1762 г. («О коронации Императрицы Екатерины Второй»), содержит формулировку – «усердное всех Наших верноподданных желание видеть Нас на оном Престоле, и через Нас получить избавление от приключившихся, а больших еще следовавших Российскому отечеству опасностей» [7, c. 25]. Т.е. импе-ратрица апеллирует к воле народа, что само по себе не является идеологической ин-новацией (ситуации поиска поддержки в массах имели место в период правления первых Романовых). Также в тексте содержится упоминание о божественном про-исхождении власти: «Он, Всевышний Бог, который владеет Царством, и кому хочет, дает его, видя праведное и благочестивое оное наше намерение самым делом так оное благословил, что Мы восприяли Самодержавно Наш Престол, и освободили от помянутых опасностей Наше отечество без всякого кровопролития…» [7, c. 25]. Вторым из фундаментальных источников власти императора является монархиче-ская традиция: «Мы перед Богом за всесильную Его дарованную Нам в оном пред-приятии помощь могли оказать и при сем случае Нашу благодарность, что не инако, как от руки Его приняли Царство, подражая православным прежде Нас бывшим Российским Монархам, яко и греческим благочестивым и самим древним Израиль-ским Царям, которые обыкновенно елеем Святым на царство помазываемы были»

[7, c. 25].

Таким образом, при создании текста Манифеста, императрица не использу-ет формулировки, свидетельствующие о наличии целерационального идеологиче-ского фундамента новой власти. И продолжает опираться на традиционные мисти-ческие основы власти русских царей.

Манифест о восшествии на трон Павла I — последнего монарха, управлявшего Российской Империей в XIX веке, не содержит формулировок целерационального типа или речевых оборотов, заимствованных из естественноправовых теорий евро-пейского происхождения. Напротив, в тексте Манифеста упоминается идеологема божественного происхождения господства. Бог наделяет монарха властью, смысл которой в умножении блага Империи («бремя, от Него на Нас возложенное, подъяти на пользу Империи и ко благоденствию верноподданных Наших») [7, c. 1]. Легити-мизирующие формулы, используемые составителями Манифеста, имели эклектиче-ский и неоднородный характер. Важнейшей функцией монархии как института яв-ляется поддержание социального благоденствия. Однако, здесь, благо народа, не источник власти, а следствие ее существования. Центральная роль в процессе леги-тимации господства, по-прежнему, отводиться воле божества.

Таким образом, в процессе анализа нам не удалось выявить признаков накопле-ния элементов целерациональности в государственной идеологии на русской почве

• течении восемнадцатого столетия, что свидетельствует о нелинейной специфике развития обозначенной тенденции.
  • качестве источников легитимности власти монарха в течении восемнадцатого столетия могли выступать: исторический прецедент, воля Бога, польза Империи,

31

Проблема стратегии легимитизации государственной…

воля императора, требование безопасности (расширение) границ, воля народа (обо-значенные формулы использовались в разных сочетаниях). Авторы манифеста не-однократно апеллировали к идеологеме — воля народа — источник власти госуда-ря, однако указанная формулировка, в большинстве случаев, не сочетается с посту-латом об обязанностях власти перед народом и естественноправовая конструкция, позиционирующая носителя власти как гаранта прав и свобод граждан, оказывается неполной (лишь граф Остерман и Верховники были близки к концептуальному во-площению естественноправового идеала). Что свидетельствует о преобладании не-рациональных (мистических) элементов в государственной идеологии Российской Империи периода восемнадцатого столетия.

Список литературы:

1.Вебер М. Избранные произведения. М.: Прогресс. – 1990. –808 с.

3.Гайденко П.П. Давыдов Ю.Н. История и рациональность. Социология М. Вебера и Веберовский Ре-нессанс. М.: Ком Книга, 2006. – 368 с.

4.Законодательство императрицы Анны Иоановны. М.: Зерцало, 2009. – 288 с.

5.Законодательство Екатерины I и Петра II. М.: Зерцало, 2009. – 294 с.

6.Законодательство Елизаветы Петровны. М.: Зерцало, 2009. – 288 с.

7.Законодательство императора Павла I. М.: Зерцало, 2008 – 304 с.

8.Законодательство Петра I 1696 — 1725 г. М.: Зерцало, 2014 – 528 с.

9.Законодательство Петра III, 1761 – 1762г. Законодательство императрицы Екатерины II, 1762 – 1782 г. — М.: Зерцало, 2011. — 336 с.

1. Ключевский В.О. Сочинения В 8 тт. Т.IV. М.: Изд — во социально — экономической литературы, 1959. 418с.
2. Котляревский С.А. Конституционное государство. Юридические предпосылки русских основных законов. Издательство Зерцало. М.: 2004. — 2000c.

12.Марасинова Е. «Закон» и «Гражданин» в России второй половины XVIII века: Очерки истории об-щественного сознания. НЛО 2017 — 512 с.

13.Масловский М.В. Теория бюрократии М. Вебера и современная политическая социология 1997. Изд

— во Ниж. Гу. 88 с.

14.Медушевский А.Н. Утверждение Абсолютизма в России. Сравнительно историческое исследование. М.: Текст, 1993. – 320 с.

1. Томсинов В.А. Междуцарствие 1730 года в России и восшествие Анны Иоановны на император-ский престол. Законодательство императрицы Анны Иоановны. М.: Зерцало, 2009 — 288 с.
2. Томсинов В.А. История русской политической и правовой мысли X – XVIII в. М.: Зерцало, 2003. —
3. с.

17.Шпакова Р.П. Легитимность политической власти. С.190-200. // Макс Вебер, прочитанный сегодня. Издательство СПбГУ. 1997 – 214 с.

Kokovin I. S. Valtiovallan legitimointistrategian ongelma Venäjällä 17. vuosisadalla, Valistuneen absolutismin ideologian kehitys // Scientific notes of V. I. Vernadsky crimean federal university. Juridical science. – 2023. – Т. 9 (75). № 1. – Р. 25-33.

Strategies for the legitimization of power in medieval and post – medieval societies have become the ob-ject of attention of researchers quite recently due to the collapse of the unified Marxist paradigm of humanitar-ian research in Russia.

The article shows that the process of legitimation of domination in the Russian Empire of the eighteenth century had a non – linear and ambiguous specifity.

The significance of this problem for modern historiography and the history of philosophy in Russia in such that many scientists devote much effort to interrupting the mechanisms of expressive means and the semiotics of power discourses. Since the tradition of legitimation existed continuuously for several centuries and was distinguished by significant unity of content, the method of describing power explicated in state discourse can be generalized in a certain set of markers, pointing to the problems of the origin of the state narrative in eight-eenth century Russia.

Коковин И. С.

The main part of the article is devoted to the selection of these markers based on the latest findings of do-mestic researchers.

It is shown that, in general, the complex of problems can be divided into several categories 1) the phenom-enon of the influence of European enlightenment 2) the phenomenon of the traditional language for describing domination 3) the process of eliminating patrimonial relations.

Key words: Legitimation, dicourses of power, legal type of domination, purposeful rationality, patrimoni-alism, rationalization, Enlightened absolutism.

Spisok literatury:

1.Veber M. Izbrannye proizvedeniya. M.: Progress. – 1990. –808 s.

3.Gajdenko P.P. Davydov YU.N. Istoriya i racional’nost’. Sociologiya M. Vebera i Veberovskij Renessans.

M.: Kom Kniga, 2006. – 368 s.

4.Zakonodatel’stvo imperatricy Anny Ioanovny. M.: Zercalo, 2009. – 288 s.

5.Zakonodatel’stvo Ekateriny I i Petra II. M.: Zercalo, 2009. – 294 s.

6.Zakonodatel’stvo Elizavety Petrovny. M.: Zercalo, 2009. – 288 s.

7.Zakonodatel’stvo imperatora Pavla I. M.: Zercalo, 2008 – 304 s.

8.Zakonodatel’stvo Petra I 1696 — 1725 g. M.: Zercalo, 2014 – 528 s.

9.Zakonodatel’stvo Petra III, 1761 – 1762g. Zakonodatel’stvo imperatricy Ekateriny II, 1762 – 1782 g. — M.:

Zercalo, 2011. — 336 s.

1. Klyuchevskij V.O. Sochineniya V 8 tt. T.IV. M.: Izd — vo social’no — ekonomicheskoj literatury, 1959. 418s.
2. Kotlyarevskij S.A. Konstitucionnoe gosudarstvo. YUridicheskie predposylki russkih osnovnyh zakonov. Izdatel’stvo Zercalo. M.: 2004. — 2000c.

12.Marasinova E. «Zakon» i «Grazhdanin» v Rossii vtoroj poloviny XVIII veka: Ocherki istorii ob-shchestvennogo soznaniya. NLO 2017 — 512 s.

13.Maslovskij M.V. Teoriya byurokratii M. Vebera i sovremennaya politicheskaya sociologiya 1997. Izd — vo Nizh. Gu. 88 s.

14.Medushevskij A.N. Utverzhdenie Absolyutizma v Rossii. Sravnitel’no istoricheskoe issledovanie. M.: Tekst, 1993. – 320 s.

1. Tomsinov V.A. Mezhducarstvie 1730 goda v Rossii i vosshestvie Anny Ioanovny na imperatorskij prestol. Zakonodatel’stvo imperatricy Anny Ioanovny. M.: Zercalo, 2009 — 288 s.
2. Tomsinov V.A. Istoriya russkoj politicheskoj i pravovoj mysli X – XVIII v. M.: Zercalo, 2003. — 256 s.

17.SHpakova R.P. Legitimnost’ politicheskoj vlasti. S.190-200. // Maks Veber, prochitannyj segodnya. Izdatel’stvo SPbGU. 1997 – 214 s.

.

33